До утра провалялся в аду да в бреду,
А к утру провалился к паршивым чертям
Янка Дягилева
Утро выплеснулось инеем на стёкла домов. Из окна тянуло холодом. Снаружи было темно, и капельки фонарей рассеивали свой ровный, жёлтый свет по лежащему на земле снегу.
Посреди комнаты на полу стояла банка из-под кофе, забитая пеплом и окурками, пустой чайник, кружка с пакетиком «Липтона», миска с сушками, какие-то мятые бумажки: отходы производства бессонных ночей...
читать дальшеТакже прямо на полу стоял серый телефон. На удивление, он молчал. Мобильный молчал тоже, да и всё было как-то необычно тихо. Даже старый, огромный, железный, красный будильник, перемотанный скотчем, не тикал, ибо он остановился. Впрочем, как и все остальные часы.
Вне стен этой квартиры также стояла тишина, и на улице не было ни души. Там шёл снег. И по телевизору тоже шёл снег. Тишина настораживала и пугала. Ещё пугало полное отсутствие людей, обычно кишащих, будто тараканы под окнами, со своими собственными тараканами в голове...
Всё, будто, замерло... Не лаяли собаки, не выли сирены автосигнализаций: всё было тихо. Слишком... и это наводило страх и непонятную дрожь.
В трубке телефона не было гудков. На оранжевом экранчике старенького сотового горела надпись: «Поиск сети».
Вдруг лампочка под потолком пару раз мигнула, и в квартире стало темно. Свет фонарей и свет в окнах соседних домов тоже погас. Куда-то исчезла луна с утреннего, иссиня-чёрного северного небосвода, и мрак окончательно вступил в свои права.
В глазах также потемнело, ноги вмиг стали ватными, спина медленно сползала по стене, а пол начал стремительно приближаться. Комок подкатил от солнечного сплетения к горлу, перехватывая дыхание - воздух приходилось глотать ртом.
«Наверное, вот так и сходят с ума, одни в своей квартире...»
По мере приближения пола, в ушах зазвенело, но звон тут же превратился в гул, среди которого отчётливо послышались чьи-то шаги, вероятно за дверью.
Страх продолжал давить горло невидимыми когтистыми лапами, дышать становилось всё труднее и труднее, шаги становились всё громче и громче, всё ближе и ближе...
«Остановились! Под дверью! Очевидно, так приходят за каждым...»
В глазах потемнело окончательно, противный комок готов был вырваться из груди, дышать стало совсем невмоготу...
Тр-р-р-дзынь! Тр-р-р-дзынь! Дзынь! Дзынь! Тр-р-р-дзынь!!
«Что это?!! Это не может быть дверной звонок, ведь всё электричество отрубили, да и совсем он не такой!»
Это звонил старенький, огромный, перемотанный скотчем красный железный будильник, стоящий на полу в кастрюльке для усиления резонанса. Секунда, и он с размаху полетел в огромный, старомодный шифоньер. С тихим, жалобным стоном несчастная и ни в чём не повинная железяка упала на пол и уже окончательно умолкла.
Утро выплеснулось инеем на стёкла домов. Из окна тянуло холодом...